Мне щас очень будет стыдно, но как-то совсем неприлично вот так взять и не поздравить
Р1 с днем рождения!
Посему... поздравляю! Дарю тебе уродливую работу собственного сочинения с форматом "мойпервыйфик". Дареному коню в зубы не смотрят. Написано только что, нифига не бечно, тем более не гаммлено, тем более не... Короче, это полный неформат, содомия и звездец. Но от души.
В качестве дареных коней почему-то Седой и Череп (што, прастити?). Я не знаю почему. Вроде совсем не твои персонажи, более того, тут еще какие-то безумные и странные аналогии, коим нет никакого объяснения в каноне.
Табакиневиноват. Не, это не слэш. Я слэш не пишу, но это вроде такого околобромансного джена без сюжета и обоснуя, с ООСным Черепом (хотя, черт его знает, какой он был неООСный).
А да, это самый большой стыд-позор полчаса объяснять, почему сделала гадость. Так что я заткнулся.
Теперь ближе к дню рождения...
Я поздравлять не умею. Тосты в жизни у меня все одинаковые. Так что просто будь. И "афторпишиесчо".
Задумалась, кто, интересно, из нас старше. Короче, онлайна тебе. И хорошей погоды.
Название: Сказка о золотой рыбке
Автор: tigryonok_u
Бета: моя бета сейчас плачет
Размер: драббл, 949 слов
Персонажи: Череп, Седой, упоминание Кузнечика и Слепого
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Предупреждения: Странные инсинуации, необычная трактовка канона, АУ.
Краткое содержание: Как выгодно продать золотую рыбку без хвоста? Не знаете? И я не знаю. Драббл вообще о другом)
читать дальше– Он снова приходил?
– Он снова приходил?
– А ты как думаешь, Череп?
В комнате Седого из-за сигаретного дыма было невозможно различить потолок. Золотая рыбка в аквариуме, единственная из множества, сумевшая приспособиться к лошадиной дозе никотина, поглядывала на людей глазами-бусинами. Похоже, ей казалось, что люди вокруг – это мирное подобие акул. Не то, чтобы у них имелись острые зубы, но размеры определенно внушали опасение. Разумеется, акул рыбка не видела, но генетическая память…
Череп с трудом заставил себя сосредоточиться на собеседнике. Рыбка так и манила. Как же Седой допустил, что она осталась в одиночестве? Он же менял воду в аквариуме каждую пятницу и кормил подопечных в одно и то же время.
– Чего это они сдохли? – вяло поинтересовался Череп.
– Не сдохли. Я их продал.
– Значит, всё-таки решил… – Череп старался придать голосу как можно больше безразличия, но паршивая буква «ша» по-змеиному зашуршала на языке.
– И?
– И… между нами всё уже обговорено, Седой.
– Именно.
– Ты уйдешь, а я останусь.
– Молодец.
– И буду доживать свои дни до Выпуска.
– Либо, ты мог бы…
– Не мог бы. И Мавр не может. Ты на его рожу взгляни! Сразу видно, что он потерял свои шансы еще при рождении, – вышло вяло. Настолько вяло, что Седой даже не усмехнулся. Как же глупо двум уродам смеяться над третьим. Дефектов это не исправит, да и веры в себя не добавляет.
– Не вынуждаю.
– Я помню, – Череп снова взглянул на рыбку. Та вильнула хвостом и нырнула в окно пластикового замка. – Я-то пойму. А вот твой мелкий…
Снова вышло фальшиво, но зато, в этот раз, он не скатился в истерику. И кулаком в стену бить не стал. С прошлого раза еще дыра не залатана – серый бетон неприлично проглядывал среди расписных стен. Седого можно было понять: зачем тратить время на ремонт, если скоро эта комната станет принадлежать кому-то другому?
– Кузнечик? – Седой прикусил сигарету и выпустил в потолок рваный клочок белесого дыма. – Он будет зол. И, так же как ты, ничего не поймет.
– Выходит, ты его приручил, а теперь бросаешь, как щенка… или кого там приручают расчесочники?
– Щенков, котят. Хомячков иногда. Крыс… Морских свинок.
– Приручил. Стал ему другом, опорой. Научил курить, верить в себя, ходить, бегать… Поднял на ноги, придурка неходячего. Подарил чертов амулет! – Череп тряхнул головой, невольно сжимая под рубашкой черепушку на шнурке – предмет зависти друзей, объект ненависти приятелей Мавра.
– Мы все еще говорим о…
– Нет. И ты достаточно умен, чтобы понять… Но понимать отказываешься. Ты трус.
– Ошибаешься.
– Трус, труструструструс! Ты проклятый седой трус, ты… тощий, уродливый трус. Ты трус.
…Боль пронзила руку. Череп поморщился и затряс пальцами: штукатурка осыпалась на пол, а серое отверстие – совсем рядом он того, недельной давности, – украсило стену. Ярость немного улеглась, но сердце всё еще стучало суматошно.
«Надо было не в стену, а в челюсть», – посетовал Череп, но вовремя спохватился.
Седой взглянул на него все с той же усмешкой.
– Друг мой… Я не пойду, как овца на заклание. Ты знал это с самого начала. Остальные пойдут, не сомневайся. Ведьма пойдет… Только вот за кого – за тебя или за Мавра?
– Заткнись.
– Грубо… Ты знаешь, что грубишь мне в первый раз?
– Этот конфликт назревал давно, мы шли к нему годами. Настало время расставить все точки… – Череп осекся. Седой молча разглядывал его сквозь паутину белесых ресниц. Когда это показное безразличие начало выводить из себя? Раньше это успокаивало. Ведь, по сути, не изменилось ничего. От слова совсем.
Просто Седой решил сбежать.
Просто Череп до сих пор не понял, чью сторону выберет Ведьма.
Просто чертова рыбка спряталась в замке и не показывалась больше. Сдохла, что ли?
Просто Кузнечик… В этой комнате теперь слишком много Кузнечика.
– Это ревность.
– Я не ребенок и не твоя личная зверушка, Седой, – Череп вынул из кармана сломанную сигарету и чиркнул спичкой. По крайней мере, на пару затяжек ее должно было хватить.
– Сядь.
– Мне так удобнее.
– Сядь.
Череп нахмурился, но устроился на матрасе, поджав под себя ноги. Не в силах больше любоваться на обгоревший столбик, вырвал сигарету изо рта Седого, стряхнул пепел в банку и вернул назад.
– На другом круге…
– На другом круге не будет меня, – Седой втянул в себя едкий дым и закашлялся.
– И меня.
– Если ты этого не захочешь.
– Если ты уйдешь, то и меня больше не будет. Дом потеряет двоих. Останутся твой Кузнечик и этот… Слепой.
– Останутся, – кивнул Седой.
– Значит, они будут на новом круге?
– Этого не знает никто.
Шепот аквариума успокаивал, запах комнаты навевал воспоминания о прошлом, когда никто из них не думал о Выпуске, лишь о том, какую историю поведать в Ночь Сказок.
…На одно мгновение Черепу показалось, что руки Седого тонки и прозрачны, как облако, рвущееся под напором солнечных лучей. Ему привиделось, как эти руки протягивают ему сигарету, фильтром вперед. В Кофейнике ни души, а из разбитого окна пахнет весной. Седой стряхивает пепел в жестяную банку, потом прижимает кружку к губам Черепа. Он делает глоток, – горячий напиток обжигает глотку, но сейчас это не имеет никакого значения. Горло можно вылечить завтра.
Он осознает: встреча закончится так же, как заканчивается сейчас, только с точностью до наоборот. Это ему, Черепу, захочется уйти, а Седой промолчит, но будет зол. И вновь куски штукатурки посыплются на пол.
Нет, не штукатурки… В этой реальности Седой разбивает о стол свои облачные руки.
– Ашш, – Сигарета обожгла губы, и Череп подскочил, пытаясь вытрясти пепел из рубашки. – Черт!
– Бывает, – заметил Седой.
– Черт... – Череп придавил окурок ногой, взглянул на Седого, потом на сонную рыбину, которая изволила показаться снова. - И эту рыбку продай...
– У нее хвост покусан. Никто не берет.
– А если вот это, – Череп снял с шеи амулет, – приплатишь?
Седой молчал, пока Череп укладывал амулет на матрас, расправлял вокруг него складки покрывала, пока копался в кармане в поисках сигарет. Он заговорил лишь, когда Череп коснулся замасленной ручки двери.
– Ты ведь знаешь, в чьей комнате появится аквариум.
– Знаю.
– Так что ж сам не отдашь?
Череп обернулся и покачал головой.
– Не умею обращаться с рыбками.